О людях хороших
«Заречная зона». У разных людей это привычное для жителей Лоевщины словосочетание вызывает свои ассоциации. Есть они и у меня. Причём связаны не только с водной «отрезанностью» этих мест от райцентра, причиняемыми этим неудобствами, а скорее со своеобразностью тамошних деревень, по-своему самобытных и красивых, с уютными зелеными улицами, крепкими срубами домов, по-хозяйски обустроенными двориками, чем-то напоминающими старинные казацкие станицы, а ещё с особым складом характеров местных жителей, многие из которых не перестают удивлять своей настойчивостью и терпением, мастерством и трудолюбием, особым отношением ко всему, что окружает, а ещё — искренним добродушием и гостеприимством, с которым здесь готовы встретить каждого, кто переступил порог их дома.
Мария Алексеевна Лысенок из деревни Первомайск. Даже в свои 80 лет она всё ещё напоминает озорную девчонку — невысокая, худенькая, быстрая, с задорным блеском в глазах, веселой улыбкой, которая, как солнечный луч, оживляет каждую черточку её добродушного лица. С привычной непринужденностью предложила свою помощь, когда мы попросили показать деревню и местные достопримечательности, тепло рассказывала о здешних людях, о том, какой была деревня в старые времена, какой теперь стала. Вспоминала войну. Признаться, даже не верилось, что за плечами этого человека такой продолжительный жизненный путь, множество трудностей и испытаний. Повидав так много горя и несправедливости, не раз стоя на краю гибели, эта хрупкая женщина сумела сохранить энергичность и жизнерадостность, искреннюю сердечность и доброжелательность к людям.
…Когда началась война, ей всего 12 лет исполнилось. Отца забрали на фронт. На руках у матери осталось шестеро детей. Всех пугала неопределенность, страх перед неизвестным будущим. А тут и немцы пришли.
— Многие тогда в панике разбежались, попрятались,— рассказывает Мария Алексеевна. — Убежали и мы, только много ли набегаешься, когда полуголые, оборванные, голодные, когда вши заедают? Вернулись в деревню. Тут-то нас и схватили. Только брат старший, четырнадцатилетний Иван, спрятаться успел и хозяйство — двух коров, бычка, лошадь — в лесу укрыл, а нас с остальными жителями, которые тоже попались на глаза фашистам, погнали в Дубровку.
На всю жизнь запомнилось Марии Алексеевне отчаяние в глазах её матери, когда их гнали неизвестно куда: на руках — грудной ребенок, второй, двухлетний, за юбку цепляется, рядом ещё трое, сын неизвестно где по лесам прячется. Что их всех ждет впереди? Неожиданно завязался бой.
— Помню, как в канаве прятались, — не смогла удержаться от слез старушка, — как немцы, видно, жалея нас несмышлёных, не разрешали высовываться. Только не усидели мы, пользуясь сумятицей, сбежали от своих конвоиров. Да на других нарвались. В Чаплине нас опять схватили и бросили за какое-то ограждение. Я тогда обессилела совсем, уснула прямо на земле, а утром нас уже на Холмеч погнали.
Гоняли их тогда долго, перепуганных, слабых, голодных. Кажется, и сейчас стоит перед глазами женщины чугунок с картошкой, который перевернул ногой сердитый немец, краюшка хлеба и два котелка супа, украдкой принесенные для их немаленького семейства другим, более жалостливым. Помнит, как потом встретили своих солдат, как несчастные, истощенные от голода и нелегких испытаний люди делились с бойцами последним сухарем, горсткой махорки, как машинами их перевезли обратно за реку, какой опустошенной и разрушенной увидели свою родную деревню…
Нашелся и брат. Сначала он прятался в лесу, потом стал искать мать, сестер и братьев, тоже нарвался на немцев, и те, убедив его в том, что вся его семья погибла, забрали скот. На месте их дома остался лишь погреб, там и поселились.
— Лазили через верх, хотя другие для удобства сделали двери и ступеньки, — рассказывает Мария Алексеевна. — Отец в письмах с фронта просил нас не трогать погреб, мол, вернусь, дом на прежнем месте поставим. Да только не вернулся. Вскоре на него похоронка пришла. Дом самим пришлось ставить. После войны.
Им тогда выделили немного леса, помогли сруб поставить, остальное пришлось самим доделывать. С утра и до ночи трудились всей семьей, надрывались, не досыпали, не доедали. К тому же и в колхозе работать приходилось — пахали волами и на себе, лопатами целые поля перекапывали… Старались, ведь каждый понимал: нужно восстанавливать народное хозяйство, отстраивать разрушенную страну. Нелегко было, но с каким задором и желанием брались люди за любую работу, радовались мирной тишине, мечтали о том, какой станет их жизнь через пять, десять, двадцать лет, строили планы на будущее и своими руками воплощали их в жизнь.
Мария Алексеевна подалась в Речицу — на молодежную стройку. Там и со своим будущим мужем, Алексеем Леонтьевичем познакомилась, приглянулись друг другу и судьбы решили связать. Сам он был родом из Мохова, но побывав однажды на родине жены, всей душой прикипел к тихой, утопающей в зелени деревушке за рекой. Именно там и поселиться решили. На работу устроились в местное хозяйство.
— В 51-м расписались, а уже в 52-м, когда на свет появилась наша дочь, Валюша, его в армию забрали — в авиацию, на четыре года, — вспоминает Мария Алексеевна. — Непросто тогда пришлось, но вернулся мой Алексей, и жизнь вновь завертелась.
В армии Алексей Леонтьевич водителем был, его навыки и в родном совхозе пригодились. Правда, здесь, на песках, по бездорожью особо разогнаться было непросто, никогда без лопаты и топора в рейс не отправлялся. И тем не менее, старался, работал. И сейчас в хозяйстве его лишь добрым словом вспоминают. Да и дома хозяйская рука в каждой мелочи чувствовалась. Вскоре семья вселилась в новый просторный дом, который сами поставили, друг за другом на свет стали появляться дети. Троих сыновей-красавцев вырастили и двоих дочек.
— Где только наших нет — и в Лоеве, и в Гомеле, и в Киеве, и в Москве, — хитровато улыбается Мария Алексеевна. — И внуки есть, и правнуки. У нас, правда, не часто бывают — у каждого свои проблемы, заботы. Так что сами здесь по-стариковски век доживаем.
Они сидели рядышком на скамеечке, тепло поглядывали друг на друга, и в глаза вдруг бросился их дом — до сих пор крепкий, добротный, укрытый сенью высоких деревьев… Каждое его бревнышко, казалось, впитало теплоту и сердечность своих хозяев, дышит ими. Возможно, именно этим и крепок, и силён. Как, впрочем, и весь мир вокруг.
НА СНИМКЕ: Мария Алексеевна и Алексей Леонтьевич Лысенки из деревни Первомайск.
Текст и фото Ольги КОЛЕДЕНКО.
