15 февраля — День памяти воинов-интернационалистов
Вы тоже готовы согласиться с тем, что время лечит любые раны?.. Тогда скажите, почему даже спустя более 20 лет такой жгучей болью отзывается в сердцах воинов-интернационалистов даже само упоминание об Афганистане? Почему они, казалось, еще минуту-другую назад такие веселые, общительные, разговорчивые сразу же мрачнеют, замыкаются в себе, уходя от ответов даже на самые простые вопросы? Зачем, мол, это вам?.. Не стоит… Не поймете… В лучшем случае, опишут один или два эпизода — в общих фразах. И сразу же становится понятно: и 20, и 30 лет, и даже более будут бессильными не то что излечить — даже просто облегчить боль их памяти, хоть что-то изменить в сознании этих людей.
Афганистан стал далеко не первым, да и не последним жизненным испытанием для Виктора Васильевича Томашенко, уроженца, а ныне и жителя деревни Деражичи. Сын военного, он и сам выбрал для себя этот непростой, но, как всегда считал, достойный каждого настоящего мужчины путь. Начал его еще в 1965 году — с поступления в Тамбовское военное училище, закончив которое, молоденький лейтенант Виктор Томашенко уже в 1967 году направляется на службу в Германию, через год — в Чехословакию, затем вновь на шесть лет в Германию, потом в Украину, после которой была целая вереница самых различных служебных направлений: Африка — Эфиопия, Сомали, Судан и пр.; Афганистан; Узбекистан…
В Афганистане — два года и четыре месяца, уже в звании подполковника, в должности заместителя командира реактивного полка по вооружению. В 1989-м Виктору Васильевичу предстояло выводить вверенную ему часть полка с этой адской земли. Через Кушку, вторая половина выходила через кабульское направление. Но до этого светлого дня ему и его ребятам ещё надо было дожить…
…Перебирая фотографии в стареньком альбоме, он будто прикасается к далёкому и, вместе с тем, такому близкому прошлому…
Это позже ему придётся исколесить и Кабул, и Кандагар, и Термез. Первой же точкой их назначения была застава, расположенная рядом с аэродромом, километрах в десяти от поселения Шенданд. День прибытия туда запомнился именно впечатлениями от местности, на которую приземлился их самолёт: солнце, от ярких лучей которого с непривычки даже глаза открыть было трудно, сумасшедшая жара и горы, горы, горы… Первые две недели провели без выездов, осваиваясь на новом месте: солдаты — в длинных бараках, офицеры высшего командного состава — в помещении поменьше. Устраивались, знакомились, смотрели, слушали, усваивали инструкции… А затем — первый рейс, в направлении на Кандагар — от одного пункта назначения к другому, от заставы к заставе. Их колонны доставляли в подразделения оружие, боеприпасы. Естественно, под неусыпным «вниманием» вездесущего врага, который, казалось, только того и ждал, чтобы, улучив момент, напасть. Редкая поездка обходилась без стычек, перестрелок, без потерь…
«Знаете, что для офицера ТАМ самое страшное? — в моментально повлажневших глазах немолодого и видавшего виды мужчины отразилась неподдельная боль и тоска. — Поверьте, это даже не смерть. Страшнее всего — отправлять и сопровождать к родным гробы с останками ребят…».
Как не понять эти чувства старого боевого офицера? Каково было им тогда смотреть в глаза матерям? Что им сказать? Чем утешить? А сколько было отправлено их, этих гробов, с той проклятой земли — не сосчитать, до сих пор цифры называются разные.
…А ведь им всем хотелось жить. Хотелось домой, в милые с детства города и деревеньки, к своим родным, друзьям, мечтами о встрече с которыми они грезили во сне и наяву. Этими планами ребята делились друг с другом во время отдыха, ими были испещрены строки их трогательных посланий матерям и любимым девушкам. Им хотелось так много, да только не всем этим мечтам суждено было воплотиться в жизнь. И не у всех…
Колонны направлялись по заданным маршрутам еженедельно, через день, иногда через два. Всякий раз — в жутком напряжении.
— Не успеем пройти поселение, как невидимая «почта» уже сообщает, что колонна движется, — вспоминает ветеран. — Стоило информатору в каком-то горном поселении водрузить на крышу своего жилища камень, и этот сигнал виден уже за десяток километров: колонна прошла — готовьтесь встречать. И они готовятся.
Нашим же ребятам не оставалось ничего другого, как быть готовыми к нападению всякую минуту, из-за каждого выступа, каждого камня. В напоминание об одном из таких рейсов старый офицер хранит боевую награду — орден Красной Звезды.
В тот раз душманы атаковали колонну сверху — на узкой дороге, пролегавшей между гор. Подбили сразу первую и последнюю машины, отрезав путь остальным.
— Я в это время находился в середине колонны, на БТР, — вспоминает Виктор Васильевич. — Нам удалось тогда столкнуть в сторону горящую машину и освободить путь для уцелевшей техники.
Колонна хотя и не без потерь, но прорвалась. А сколько еще было таких поездок…
Эти воспоминания, очевидно, не были приятны ветерану-афганцу. Зачастую они действительно напоминали острые мозаичные осколки памяти, которые не просто не складывались в целостную картинку для нас, слушателей, но и больно ранили самого рассказчика.
… Вот их колонна проходит через очередное поселение. Вслед за машинами бегут чумазые ребятишки, привычные к тому, что советские бойцы всегда щедро делятся с ними продуктами. Ребята протягивают детворе свои сухпайки, а в это время с какой-нибудь крыши начинается пальба…
Слово «выжить» здесь всегда неотрывно было связано с понятиями «строжайшая дисциплина», «четкое следование инструкции». Малейшая неосторожность или оплошность, даже незначительное отклонение от заданного маршрута или остановка в непредусмотренном месте могли закончиться весьма плачевно. Об этом постоянно твердили не только новичкам, но и опытным солдатам — перед каждой отправкой колонны и не только…
…Собираясь в рейс или на какие-то операции ребята брали с собой лишь самое необходимое, но фляжку с водой — всегда без исключения. В воду добавлялся антибиотик, и эта фляжка, по словам В. Томашенко, была самым дорогим для солдата — иногда единственной возможностью выжить. «Знаете, бывали случаи, когда за стакан воды каждый из нас готов был отдать всё, что только имел. В этой адской жаре, в пылищи, где пресная вода — настоящий дефицит, иметь с собой какой-то ее запас было более чем просто важно»…
…Иногда в подразделение приезжали артисты — выступали перед бойцами (кто был свободен от дежурств, караулов, выполнения различных заданий), старались поддержать наших ребят. Естественно, впечатления от их приезда всегда оставались яркими и очень теплыми. Они помнятся даже спустя многие годы. «Кобзон приезжал не единожды. Всякий раз «отрабатывал» ровно час — ни минутой больше — и уезжал, — улыбается Виктор Васильевич. — Совсем другое дело Розенбаум. Этот по 3-4 часа пел, ел вместе со всеми в столовой, вместе с нами в бане парился — простой общительный мужик. Все ребята о нем душевно отзывались». Такие минутки отдыха были для солдат в Афганистане не просто отдушиной среди целой череды наполненных опасностями будней. Это был своего рода глоток той, прежней жизни — дома, среди людей, к которым так рвалось сердце, которые снились каждую ночь…
…А теперь… Теперь им снятся совсем другие сны.
— Сколько лет прошло, а едва ли не каждую ночь одно и то же во сне вижу — горы, бои, ребят… Потому, наверное, и помнятся отчетливо до сих пор и имена их, и фамилии, и лица…
Помнятся…Даже более чем через 20 лет. Время, оказывается, лечит не каждую рану…
Текст и фото Ольги КОЛЕДЕНКО.
