«Выкрутился»
В годы Первой Русской революции было модно ругать царя. Вот один наш земляк выпил лишнего, пришел на базарную площадь, где стоял памятник Александру II, и стал его ругать. Говорил с постаментом до тех пор, пока стражники не арестовали, чтобы доставить в «холодную» (так до революции называли КПЗ). Провели с ним «воспитательную беседу» и оставили в покое.
Проснувшись утром, бедолага стал с трудом вспоминать события вчерашнего дня, а когда увидел решетку на окошке, хмель мигом улетучился. Понял мужик, что дела «пахнут керосином» или Сибирью. И вдруг слышит: «На допрос к приставу!».
Пристав, сидя за столом, строго смотрит на нарушителя порядка и спрашивает:
— Вчера царя на базарной площади ругал?!
— Ругал, — отвечает мужик уверенно. — А как его не ругать?! Если что займет — не возвращает, а если и вернёт, так неисправное. Вчера на базаре небылицы про меня выдумывал, чтобы все смеялись. Жить спокойно не даёт.
— Кто тебе жить спокойно не даёт? — крикнул пристав, пытаясь встать из-за стола.
— Так это, — мужик аж голову в плечи вжал, — сосед мой — «Царь» Иван.
Пристав подумал немного и сказал, что если в следующий раз соседи будут выяснять отношения на базарной площади, то штрафа за нарушение общественного порядка избежать не удастся, и отпустил горемыку восвояси.
Любовь по-польски
Служил наш лоевчанин в гусарском полку в Варшаве срочную службу. Подружился там с красивой полькой. Да, видимо, дружба зашла настолько далеко, что, когда пришло время нашему земляку возвращаться на родину, девушка решила ехать с ним. Её родители, беспокоясь о дальнейшей судьбе дочери, спрашивают у будущего зятя, как он дома материально обеспечен, где живёт.
Он и отвечает, глазом не моргнув:
— Дом у меня на два этажа: нижний — зимний, верхний — летний. А в самом доме — две лавки.
У родителей прямо гора с плеч свалилась — богатый жених, не пропадет дочь.
Приехали молодые в Лоев, подходят к обычной деревенской хате. Невеста и спрашивает:
— А где же дом на два этажа?!
— Так вот же. Низ дома — это зимний этаж, а чердак — летний.
— А лавки где? — чувствуя подвох, задаёт следующий вопрос девушка.
Жених вводит её в хату и на две доски вдоль стен кивает. Откуда полякам было догадаться, что слово «лавка» обозначает не только торговую точку, но и мебель бедняка.
К чести девушки следует сказать, что варшавская красавица не уехала обратно к обеспеченным родителям, осталась с милым, надеясь, что любовь все трудности поможет преодолеть. Любовь — чувство святое, но, тоскуя по родине, порой полька всё-таки упрекала мужа:
— Как у папеньки жила, чай и какао пила, а у тебя ничего нет. Да разве бывалый гусар растеряется!
— Как в Варшаве, так и здесь: как наваришь, так и съешь, — ответил, как отрезал.
Через какое-то время связался он с шайкой воров-конокрадов. Поймали их с поличным и по решению общества всю компанию сослали в Сибирь на вольное поселение. Полька, единственная из жён, поехала вслед за мужем, хотя Варшава была ближе.
Позже стало известно, что гусар построил там себе добротный дом, вырастили они со своей красавицей-женой прекрасных сыновей и жили с хорошим достатком. Вот теперь-то полька могла позволить себе «и чай, и као».
П. Силивончик, житель г.п. Лоева.
