Скитания во тьме

(Продолжение. Начало в №№ 35, 38).


Часть 3. Через тернии к истине


Дима часто во время своего рассказа внезапно останавливался и, перебирая четки, шептал слова молитв. В эти минуты лицо его светлело, но на нём появлялись глубокие складки-морщины. После троекратного осенения крестом мужчина ещё несколько секунд помолчал, будто настраивался на нужный лад, и продолжил свой рассказ. Иногда он казался вымыслом, но что-то подсказывало, что жизнь любого человека — это своеобразный литературный роман, написанный без черновиков и работы над ошибками.
***
— Более осознанно я очнулся в больнице. Долго не мог сообразить, где нахожусь. Осмотревшись, понял, что лежу на кровати, застеленной чистым бельём, в очень светлой небольшой комнатушке. За окном бушевал гомон лета, правда, совсем не было слышно шуршания машин — только шум деревьев, да перекличка птиц, и где-то вдалеке детский смех. Позже я удивлялся, откуда мог доноситься этот смех, ведь, как оказалось, поблизости с диспансером никаких школ, садов или детских площадок не было и в помине. Возможно, меня тогда ещё мучили галлюцинации.
Период, когда медики разными способами и лекарствами вытягивали меня из лап дурмана, я практически не помню. Скорее всего, потому, что был похож на растение, за которым ухаживали медсестры. Мама приходила каждый день. Глядя на то, что от меня осталось (а я к тому времени очень сильно похудел, кожа, которая натянулась на каждой косточке и, казалось, вот-вот лопнет от малейшего прикосновения, приобрела синеватый оттенок), она плакала. Её слёзы бессилия я буду помнить всю жизнь. Но тогда я лежал на кровати и безучастно смотрел в белый потолок комнаты, и думал о том, что нет смысла в жизни. Понимание того, что для большинства окружающих я перестал быть нормальным членом общества, пришло не сразу. А потом самым навязчивым стал вопрос: зачем жить? Для того чтобы мучить родных и самого себя? И дело было не в желании уколоться, чтобы снова получить возможность уйти от реальности, вернуться в мир иллюзий и фантазий, который могло бы создать моё больное воображение.
Просто я пребывал в пустоте. Как бы это объяснить… В восточных странах считается, что душа после смерти тела переходит в другой живой предмет или в другого человека и рождается заново. Так вот, если взять за основу это вероучение, моя душа ещё при жизни покинула бренное тело, но так и не смогла вселиться в другое. Мне не оставалось ничего, кроме как сотворить непростительный грех.
Прости меня, Господи, за мысли неразумные, за темноту моих помыслов.
Из диспансера меня выписали, посоветовав маме не оставлять меня надолго в одиночестве — моего лечащего врача не обмануло видимое спокойствие, с каким я воспринимал лечение. Попыток расстаться с жизнью было несколько. Всегда останавливал страх боли. Однажды мама стала невольным свидетелем того, как я пытался умереть. Она, скорее всего, чувствовала, когда мне было особенно плохо, и всегда оказывалась рядом в такие минуты или звонила, чтобы осведомиться о моём самочувствии. В тот раз она вбежала в квартиру без предварительного звонка. От неожиданности я полоснул лезвием по венам левой руки, хотя за минуту до этого хотел уже отказаться от этого замысла. Увидев кровь, брызнувшую фонтаном, мама очень испугалась, но не растерялась, бросилась к телефону, чтобы вызвать «скорую».
После этого она снова перебралась жить ко мне. Только тогда я узнал, насколько глубоко верующей она стала. Просыпалась, когда за окном было ещё темно, чтобы начать день с мольбы о божьей милости и благословении. Часами простаивала на коленях перед иконой, соблюдала все посты, никогда не проходила мимо страждущих и голодных. Глядя на неё, помогая ей поднести в храм корзину, наполненную съестными запасами или одеждой для более бедных посетителей церкви, я стал прислушиваться к проповедям священника. Так незаметно для меня самого в сердце стали попадать зерна истинной веры. Моё естество сначала не хотело воспринимать слово Христа. Всё восставало против, будто нечистый, заняв мою душу, не хотел отпускать её. И тогда батюшка посоветовал нам съездить в монастырь, чтобы молитвы людей, добровольно пришедших к Богу, посвятивших ему свои деяния и помыслы, помогли избавить меня от черноты зла.
Ничего особо привлекательного в монастыре не было. Постояльцами здесь были мужчины. Как говорили люди, молитвами своими они выгоняли бесов. Особенным даром наделил Господь отца Андрея — он, глядя на человека, определял корень некоторых болезней и мог лечить, касаясь руками головы и разных участков тела. Если же видел, что немощь человека не в физической болезни, то советовал открыть своё сердце вероучению Христа. Когда мы с мамой пришли в комнату, где отец Андрей принимал посетителей, он внимательно посмотрел на меня и сказал, что я должен остаться в стенах монастыря не менее чем на месяц.
И я остался. Сначала, конечно же, было очень тяжело вливаться в ритм жизни монахов. Они каждый день просыпаются на заре, вместе с солнышком. Но часто бывает и так, что некоторые из них не спят и ночью, молятся за очищение душ людей, обратившихся за помощью. Если бы не видел воочию беснование людей, когда молитвами монахи изгоняют дьявола во время специального обряда, никогда бы не поверил никаким рассказам. Бывало, смотрю на человека, он кажется самым обыкновенным, ничем не отличающимся от других. Стоило отцу Андрею приблизиться, как он начинал злиться, становился агрессивным, выкрикивал какие-то бессвязные фразы. Потом крик превращался в рычание. Страшное. Нечеловеческое. Откуда брались силы в тщедушном теле, чтобы, как пушинки, разбрасывать в стороны двух молодых довольно сильных монахов? А спустя какое-то время человек впадал в беспамятство. Его относили в келью и оставляли мирно спящим. Через сутки «пациент» просыпался и общался с окружающими, будто ничего и не происходило. Здесь я впервые узнал о том, что даже дети бывают одержимы.
Я не был бесноватым. Я был, как бы это проще сказать, пустым кувшином, который надо было наполнить водой. Всё в моей жизни зависело от того, какой будет эта вода — живительной или наоборот. Излечить от пустоты очень трудно. Это не болезнь, а значит лекарства не помогут. Заставить силой душу верить во что-то — тоже бесполезное занятие. Здесь нужно было терпение. Его у монахов хватало. Они, стоя на коленях на холодном полу храма, вымаливали для меня божье прощение и снисхождение.
Я долгое время оставался безучастным ко всему происходящему. Только старался помочь, если просили. Дрова колол, убирал двор, помогал ремонтировать прохудившуюся крышу. Оказалось, что ремонтные работы у меня получаются лучше всего. Когда появились стройматериалы, чтобы подправить обветшалый сарай, где монахи держали разную живность для нужд монастыря, настоятель попросил меня возглавить строительную бригаду. На мои сомнения он ответил, что всё в руках Господа нашего. Он сам благословил начало работ и всегда находил слова поддержки, которые становились «бальзамом» для моей сомневающейся души. Незаметно для себя каждое утро, приходя к месту работы, я бормотал «Отче наш» и крестился, мысленно прося благословения.
Так пролетел месяц. Времени думать о том, как свести счёты с жизнью, не было. Как ни странно, стали появляться новые задумки о том, как облегчить труд моих подсобных рабочих, как облагородить прилегающую территорию, какую необычную форму можно придать беседке во дворе и т.д. Когда работа была окончена, отец Андрей пригласил меня в свою келью. Мы долго беседовали с ним на разные темы, а потом он сказал:
— Дмитрий, ты вылечился. Твоя душа больше не болеет. Теперь тебе нужно закончить свой университет, чтобы ты в полной мере смог помогать людям делать окружающий мир лучше и красивее. Иди. За воротами тебя ждёт семья. Но однажды нам понадобится твоя помощь, так же как тебе понадобилась наша. Придёшь ли?
— Конечно, — проговорил я и с сомнением добавил: — Только вот не знаю, стоит ли мне возвращаться туда, в прежний мир злости, боли, отчаянья?
— Как нет прежнего тебя, так нет и прежнего мира, — проговорил отец Андрей. — Иди с Богом и помни: Иисус любит всех — и праведников, и заблудших грешников — ради них и умер на кресте. Верь сердцем в добро и милость божью и увидишь, что если не изменяется окружающий мир, то меняется твоё восприятие его. А это, поверь, многого стоит.
Благословил он меня, до ворот проводил, да ещё и в плечи подтолкнул, когда я в нерешительности замешкался. По другую сторону забора меня ожидала не только мама. Жанна с Дениской тоже были здесь. Я не смог удержаться от слёз, когда они все вместе обняли меня.
Я восстановился в институте и с отличием закончил его. Устроился на хорошо оплачиваемую работу, связанную со строительством. Теперь живём все вместе, поровну деля радости и неприятности. Каждый день я не устаю благодарить Бога за всё, что пришлось пережить. Ведь не изведай я бездны падения, не познал бы и блаженства жизни. А теперь вот помогаю своим спасителям строить новый храм — этим я хоть как-то смогу отблагодарить их за спасение не только моей души, но и счастья близких мне людей. Только сейчас я понимаю, как тяжело было бы им без меня.


Людмила Кравцова.

Добавить комментарий

Instagram
Telegram
VK
VK
OK