Препарат должны назначать, когда он реально необходим, иначе это может пойти пациенту и даже человечеству во вред. Всемирная организация здравоохранения еще в 2001 году назвала устойчивость бактерий к антибиотикам глобальной проблемой. Ученые повсеместно говорят: если не принимать мер, распространенные инфекции вновь могут стать смертельными уже через 30 лет. Кто выигрывает в гонке между человеком и бактериями, почему фарминдустрия теряет интерес к разработке новых антибиотиков и какую пользу в борьбе может принести COVID-19. Доктор медицинских наук доцент Гомельского медуниверситета Дмитрий Тапальский ответил на вопросы корреспондента «Гомельскай праўды».
Дмитрий Тапальский (в центре) проводит занятия у студентов и руководит кафедрой, которая изучает бактерии, устойчивые к антибиотикам. Фото Алексея Герасименко
Лечить нечем
Антибиотики наряду с вакцинацией стали главным достижением медицины прошлого века. Антимикробные препараты, или АМП, в несколько раз сократили смертность от инфекций и весомо облегчили тяжесть их течения. Так антибиотики поднялись на второе место среди препаратов, которые назначают чаще всего, а в некоторых областях медицины возглавляют список. Но буквально через пару лет после появления пенициллина бактерии начали приспосабливаться. Стартовала гонка между микробами и фарминдустрией, одни – повышали устойчивость, или резистентность, вторые – разрабатывали новые антибиотики. Сейчас зарегистрировано более 200 АМП, но выпуск препаратов – сложный процесс, который ощутимо замедлился в конце 1990-х. Американское общество по борьбе с инфекционными болезнями сообщило, что в 1998–2002 годах количество одобренных антибиотиков на 56% ниже по сравнению с 1983–1987-м. К сожалению, новые препараты эффективны против грамположительных бактерий, а проблема с грамотрицательными. Уже сейчас есть штаммы, которые полностью устойчивы. Лечить такие инфекции нечем. На кафедре микробиологии, вирусологии, иммунологии Гомельского медуниверситета под руководством Дмитрия Тапальского изучают бактерии, устойчивые к антибиотикам, и ищут подходы, которые помогут преодолеть проблему. Шесть лет назад обнаружили в реках области бактериофаги, помогающие в борьбе с суперустойчивыми микробами.
Почему сложно разрабатывать
Проблемы две: микробы стали значительно быстрее приспосабливаться, а фармкомпании теряют интерес к разработке. Чтобы вывести антибиотик на рынок, может потребоваться миллиард долларов и 10 лет труда, объясняет Дмитрий Тапальский.
– Дело в том, что при разработке до 90% препаратов не доходит до потребителя. На разных этапах исследования от них могут отказываться из-за токсичности или других побочных эффектов, – отмечает доктор медицинских наук. – Но если препарат и дойдет до пациента, микробы к нему приспособятся. Раньше в течение нескольких лет, сейчас это может произойти за пару месяцев. К сожалению, антибиотика, к которому не формируется устойчивость, нет.
Как поменялось представление ученых
Раньше полагали: человек сам «воспитывает» у микробов устойчивость – стоит перестать назначать антибиотик и через некоторое время препарат снова будет эффективен. Из-за глобализации все усложнилось.
Для устойчивых к антибиотикам микробов проводят внутривидовое типирование – так можно понять, чей он родственник и откуда пришел. Примерно это же сейчас делают с коронавирусом, когда выводят штаммы из Китая, Италии и других стран. Гомельские ученые в тандеме с коллегами из России и Казахстана показали, что экстремальная устойчивость связана с распространением клонов высокого эпидемиологического риска. Они сделали это на примере синегнойной палочки – одного из главных микробов 1990-х, ее тип составлял 30–50% всего, что было устойчиво к антибиотикам в трех странах. Например, в одной больнице микроб научился противостоять антибиотику, затем клоны «переехали» вместе с пациентом в другой стационар и поделились этим навыком. В частности, помогает медицинский туризм: швед выехал в Индию, где сделал пластическую операцию, после вернулся домой и привез новый штамм. Клоны путешествуют по всему миру, поэтому устойчивость к антибиотикам не привязана к регионам. Так представления ученых о резистентности поменялись. Предположим, бактерия приспособилась к препарату. Считалось, за такой навык она должна заплатить: что-то потерять, например, не так быстро расти или размножаться. Но клоны высокого риска значимой платы за резистентность не несут – пришли, закрепились, антибиотик на это не влияет. Микробы довольно хитрые невидимые агенты. Они оставляют себе плазмида-устойчивость и передают родственнику. Получил один и перестал бояться половины антибиотиков. Представляете, если бы вы могли унаследовать от матери или бабушки полезные навыки – с рождения знали бухгалтерский учет или английский язык. Бактерии попадают в стационар и колонизируют его. Бывает, делятся генами устойчивости, не родственниками например, с другой микрофлорой, которая жила в больнице до них. Но такое бывает редко.
От гриппа и ОРВИ не помогают
Препараты действуют только на бактериальные клетки, а грипп и ОРВИ – вирусы. Это похоже на попытку гаечным ключом вытащить гвоздь – инструмент есть, но используем не по назначению. Конечно, не обошлось без исключений: антибиотики могут назначить для профилактики, например, чтобы исключить бактериальные осложнения при том же коронавирусе.
– Раньше препараты продавали без рецепта, и люди с насморком и температурой лечились антимикробными препаратами, а это бессмысленно. Бесконтрольное использование, когда антибиотики лежали у каждого в аптечке, повлекло рост устойчивости, – отмечает Дмитрий Тапальский.
Распространенные ошибки: самолечение – пациент пьет препарат, когда болеет вирусной инфекцией; игнорирование рекомендаций врача – больной не пропивает курс до конца (это нужно, чтобы полностью победить бактерию). Вред наносит использование антибиотиков в сельском хозяйстве: их применяют для стимуляции роста здоровых животных. Усугубляют проблемы иногда и медики.
– К сожалению, врачи все еще не могут отказаться от назначения АМП. Иногда из-за незнания, желания подстраховаться или давления пациентов. Раньше так лечили, и люди к этому привыкли, – считает Дмитрий Тапальский. – Проблема со стороны врачей есть. Думаю, нужно проводить тренинги, ограничивать назначение всех антибиотиков. Допустимо только, когда они реально нужны. Ведь медики амбулаторного звена до сих пор продолжают выписывать антибиотики при вирусных инфекциях для профилактики бактериальных.
Антибиотик выступает в роли боксерской груши, на которой бактерии тренируют устойчивость. И чем чаще использовать АМП, тем сильнее микробы. Более того, иногда антибиотик помогает бактериям. Предположим, у человека ангина. Возбудитель болезни только появился в организме и борется с нормальной микрофлорой. Она, к слову, наш союзник – много пользы приносит организму, в частности, занимает свободное пространство и сдерживает распространение вредных микробов – им негде и сложно закрепиться, нужно сражаться за место и еду. Назначаем антибиотик, клетка бактерии станет к нему устойчива, а нормальная микрофлора погибнет. Это вызовет обратный эффект – у болезнетворного микроба появляется и место, и питание. Он свободно начинает размножаться.
Кстати, по словам доктора наук, применение даже более сильных антибиотиков третьего или четвертого ряда – не гарантия от развития бактериемии и сепсиса. Как показала практика, на фоне применения антибиотика сепсис развивался в несколько раз чаще, чем без него.
К чему можем прийти
– Препараты перестают действовать так, как раньше. Устойчивость нарастает, причем в последние годы лавинообразно. Устойчивость – большая проблема. Это может привести к тому, что бактериальные инфекции, скажем, холера, снова могут угрожать, – говорит Дмитрий Тапальский. Гонорею раньше лечили пенициллином, а теперь применяют антибиотик третьего поколения, и к нему устойчивость есть. Беда в том, что есть штаммы, которые устойчивы ко всему, например супербактерии. Для лечения вызванных ими инфекций применяют комбинации, некий коктейль из антибиотиков. Но комбинации могут вызывать нежелательные реакции, да и устойчивость к ним тоже развивается.
– Проблема касается всех стран, правда, в разной степени. Лучшая обстановка в Швеции и Норвегии. У них особенный опыт: редко используют антибиотики, проводят инфекционный контроль, препятствуют распространению бактерий, – объясняет ученый. – К слову, коронавирусная инфекция может пойти на пользу. Врачи, медперсонал стали чаще обрабатывать руки, именно на руках, как правило, они бактерии и переносят.
Если бы антибиотики были так эффективны, как раньше, медики проще справлялись бы с бактериальными осложнениями при коронавирусе. Бактериофаги – наше спасение? Их открыли в начале прошлого века, гораздо раньше, чем антибиотики. Когда АМП стали терять эффективность, к бактериофагам вернулся интерес на Западе, в СНГ его не теряли. К слову, сейчас в Беларуси зарегистрировано два бактериофага, их продают в аптеке. Бактериофаги – вирусы, которые избирательно поражают бактериальные клетки. Они действительно эффективны. Но есть некоторые проблемы: n-бактериофаги действуют на n-микробы (один антибиотик уничтожает микробы разных видов), а также их применяют для лечения поверхностных инфекций (кишечной, раневой). Панацеей это быть не может, поскольку их нельзя использовать внутривенно или внутримышечно. Пока ученые со всего мира решают проблему устойчивости, мы с вами должны мыть руки, принимать антибиотики только по назначению врача и допивать курс до конца. А врачам следует ограничить использование препаратов, назначать только взвешенно и ответственно, соблюдать в больницах меры инфекционного контроля.
Источник: http://gp.by
© Правда Гомель
