Осуществлению политики геноцида нацистской Германии в ходе Великой Отечественной войны добровольно способствовали предатели Родины.
Для организации и проведения в широком масштабе геноцида, грабежей и других злодеяний руководство Германии привлекало и граждан СССР, которые переходили на сторону врагов и показывали свое истинное лицо.
Массовое уничтожение людей было поставлено на поток и велось варварскими способами: применялись расстрелы, сожжение и виселицы.
Об одном из таких предателей, которого установили спустя 20 лет, пойдет речь.
Изучением архивного уголовного дела №28 по обвинению Воробьёва А.Р., осужденного в 1964 году, установлены многочисленные факты преступлений на территории г.п. Лоева и Лоевского района. Проживая на оккупированной немцами территории, Воробьёв 1 октября 1941 г. добровольно поступил на службу полицейским Лоевской полиции, где служил вплоть до отступления немецких вой-ск. Боясь наказания за совершенные преступления, сбежал вместе с немцами в Германию.
Как следует из обвинительного заключения, Воробьёв А.Р. за время службы полицейским неоднократно принимал участие в аресте, расстреле и повешении советских граждан, партизан. Принимал активное участие в допросах арестованных лиц, над которыми жестоко издевался.
В ходе допросов в качестве обвиняемого Воробьёв в совершении тяжких преступлениях себя виновным не признавал и пояснял: «Находясь на службе в Лоевской полиции, я участвовал в арестах, конвоировании и избиениях советских граждан, охранял арестованных в Лоевской полиции, где они содержались под стражей. В конце 1942 года я с Архипом Долголыченко в помещении полиции избивал молодого человека по фамилии Чека. Вместе с нами его избивал и полицейский Иван Наркевич. ….не признаю себя виновным в том, что в августе 1942 года участвовал в расстреле 13 граждан: Фрадлина с детьми, Курас с детьми, Ганкину с детьми, Михлину с детьми и Козлову Марию. Этих лиц я не расстреливал. Также не признаю себя виновным в том, что на базарной площади вместе с Архипом Долголыченко участвовал в повешении жителя д.Чаплин М.П. Камека».
О преступлениях Воробьёва свидетельствуют показания свидетелей, одним из которых был Михаил Макарович Мельник «…летом 1942 г. стал свидетелем расстрела еврейских семей Фрадлиных, Ганкиных и Курас, а также тещи партизана Романькова — Козловой Марии. Я лично видел расстрел, так как находился в 150-200 метрах. Мне было видно, как недалеко от противотанкового рва рано утром по дороге на д. Козероги из м. Лоев на подводе едут женщины, а за ними шли полицейские с винтовками и два немецких солдата. Затем подвода остановилась и женщин, сидевших на них, подвели к противотанковому рву, а дети остались сидеть на подводе. После раздались выстрелы. Дети начали разбегаться, однако их хватали и за ноги подкидывали вверх, а стоявшие два немецких солдата стреляли по детям. Весь момент расстрела женщин и детей я хорошо видел из укрытия, а также тех, кто расстреливал. Это были Долголыченко Архип, Воробьёв Алексей, Наркевич Иван и Зайцев Иван…»
О преступлениях полицейских Лоевской полиции свидетельствуют и протоколы осмотра места расстрела от 9 января 1964 г. с участием свидетелей Мельника М.М. и Табачко Н.Д., а также протокол осмотра места расстрела от 11 января 1964 г. с участием свидетеля Климович А.С.
Описанное архивное уголовное дело — это не случайный эпизод войны, а один из тысячи фактов, свидетельствующих о зверских расправах над ни в чем не повинными женщинами и детьми, целенаправленной политике геноцида гитлеровской Германии по отношению к населению Беларуси.
Священный долг всех белорусов — помнить самим об этих событиях, а также не давать другим забывать или тем более искажать правду об истории нашей страны.
Кто-то может задаться вопросом: зачем нужно сейчас ворошить прошлое? Ответ на него в первую очередь обусловлен необходимостью установления всех жертв нацистской агрессии, недопущения их забвения. Помимо этого, каждый должен понимать, что любое преступление не останется безнаказанным.
Предатель Родины Воробьёв А.Р. осужден в 1964 году к наказанию в виде лишения свободы на 15 лет без конфискации имущества в связи с отсутствием такового.
